МСРА-МЕЛИК ПОСЫЛАЕТ КОЗБАДИНА В САСУН
НАКАЗАТЬ ДАВИДА И ДОСТАВИТЬ
СЕМИЛЕТНЮЮ ДАНЬ
И Мсыра достигла весть,
К Мсра-Мелику пришли сказать:
– Мелик, что ты творишь?
Сасунский безумец всю рать твою перебил! –
Мсра-Мелик свой меджлис собрал,
Сколько было мудрых людей, созвал.
Совета просил, чтоб средство нашли
Давидову жизнь с лица земли стереть.
В меджлисе был храбрый один пахлеван
По имени Козбадин, он сказал:
– Будь жив, государь! Недостойно тебя,
Чтоб шел на неверных ты сам.
Дашь пахлеванов тысячу мне –
Пойду разрушу град Сасун, тебе предам.
Сорок рослых жен – верблюдов грузить,
Сорок низких жен – жернова крутить,
Сорок невинных дев тебе пойду добыть,
Сорок быков, сорок коров,
Да сорок серебра тюков,
Да сорок золота тюков – побор возьму.
Сасун ограблю, оберу,
Давида ж убыо и голову тебе принесу.–
Мелик сказал: – Храбрец Козбадин,
Я это право дам тебе.
Ты встанешь, на Сасун пойдешь,
За семь лет там дань соберешь:
Сорок рослых жен – верблюдов грузить,
Сорок низких жен – жернова крутить,
Сорок невинных красавиц добыть,
Быков, и коров, и казну,
И голову Давида! –
Козбадин Мелика спросил:
– Мелик, а что мне дашь за то? –
Мелик сказал: – Коль исполнишь все,
Полцарства моего я подарю тебе.–
И стал Козбадин тысячу храбрых в войска набирать,
Сзывает идти на Сасун.
Бадин, Козбадин, Сюдин, Чархадин
И все, кого дал Мелик, и начальники их –
Все вышли в поход.
А жены города Мсыра,
Едва лишь завидели их,
Повели хоровод и запели так:
«Привет! Бадин и Чархадин!
Куда вы мчитесь так бегом?
Эй, Козбадин! Эй ты, Сюдин!
Что лютым смотрите зверьем?»
Тут женщинам так Козбадин сказал:
«Плачьте о тех, кого убьем,
И поминайте нас добром!
Мы бить-громить в Сасун идем,
Волов отменных под ярем,
Коров молочных заберем,
Чортан и масло припасем».
Сказала женщина одна:
«Сасунских знаю удальцов,–
Дадут ли, нет ли–подождем!
ОВАН ПОСЫЛАЕТ ДАВИДА НА ОХОТУ
Уходит с войском Козбадин,
Уже к Сасуну подступил,
В долине он разбил шатры.
Вот сорок он бойцов отобрал,
Вот сорок он верблюдов взял,
К Овану с ними пошел,
Чтоб дань за семь годов забрать.
Сказали: – Нас послал Мелик
С вас дань взыскать за семь годов.
Услыхал, побоялся Давида Ован, говорит:
– Давид, сегодня я страсть хочу дичины поесть!
– Пойди мне дикого барана подстрели, а я поем.–
Его обманул, в горы услал,
Чтоб он про дань ничего не знал.
Давид ушел на лов.
И пошел Верго, по городу женщин стал собирать:
Он низких сорок жен загоняет в дом,
Он рослых сорок жен загоняет в дом,
Невинных сорок дев загоняет в дом.
Забрал и у старухи дочь и запер в дом.
Забрал волов, забрал коров,
Забрал подтелок и бычков,
Их собирает он в хлева.
Судин, Чархадин, Бадин, Козбадин
Идут в хранилище казны.
Козбадин и слуги все уселись рядом на курси,
Верго же встал, мерить золото стал,
Наполнять для Мелика за чувалом чувал.
А Мсра-Мелика рать
Уж вторглась в город Сасун,
Пустилась бить, громить,
Добро уносить,
Женщин, девушек уводить.
Давид в ущельях и горах в то время дичь гонял.
Спустился с гор.
Побрел Давид, на копье барана дикого нес.
Пришел,
Вот поднял он ржавый полольник с земли,
Вошел к старухе в огород, где репа росла.
Откопал, железом очистил ее
И, репу жуя, пошел в Сасун.
Прошел по городу... Что ж видит там?
Каждый день возвращался, бывало, – у всех
Беседы, шум, веселье, смех...
А на сей раз пришел:
Как будто пеплом посыпан город.
В городе вопли, стон и вой,
Отбились дети от матерей.
Старуха, руки скрестив на груди,
Рыдает, вопит,
Мечется и кричит:
– Стань грудой камней, Сасун!
Одна была дочь у меня –
И пленницей в Мсыр ушла! –
Достиг Давида вопль ее,
Он подошел, сказал: – Старуха!
Что приключилось, скажи?
– Лютой ты смертью умри, Давид!
Сасунский буян! Репоед!
Осиротей твое седло! –
Давид сказал: – За что ты меня клянешь?
Что сделал я тебе? –
Старуха ж ему: – А кто у нас правит?
– А правит Верго, мой старший дядя.
Бабка, за что же меня клянешь? –
Бабка в ответ: – Да как же не клясть?
В лишеньях каких, в мученьях каких
Растили мы детей своих,–
Верго же наших дочерей забрал,
В сарай он запер их,
Чтобы к Мелику в Мсыр увезть.
У дяди твоего – поди погляди –
Дань принимает Козбадин.
А разве мы данники им? –
Давид сказал: – Эй, бабушка, бабушка!
Козбадин – кто он? И что за дань? –
Старуха в ответ: – Козбадин – кто он?
Да его сам Мелик прислал,
Чтоб низких сорок жен забрать
Чтоб рослых сорок жен забрать,
Невинных сорок дев забрать,
Коров забрать, волов забрать,
Да золота сорок вьюков забрать.
Уже забрали жен и дев,
Загнали их в хлев,
Отмерять уже стали казну.–
Пришел Давид в великий гнев,
Старухе руку он сжал, сказал:
– А где же это все, бабушка?
Идем скорей, покажи-ка мне.–
Давида старая взяла, к хлевам свела,
К хлевам с толпою низких жен и рослых жен
И девушек невинных.
Давид старухиной руки не отпускал,
Пошел.
У всех трех хлевов двери вышиб он,
Раскрыл хлева, на волю вывел дев и жен,
Сказал им: – Матери, сестры мои!
Ступайте домой!
Вы дома молитесь себе,
А я пойду за вас отплачу,–
Пошел Давид, он двери открыл коровам, быкам,
Сказал им: – Божьи твари, идите и вы по домам! –
И вновь старухину руку тянет Давид, говорит:
– Эй, нанэ, покажи мне, где хранится казна,
Откуда золото они волокут.–
Приводит старая его. Поодаль встала.
– Давид,– говорит,– пусти мою руку,
Не пустишь – не скажу тебе.–
Ее руку Давид отпустил.
Старуха ему: – Вон там, смотри, смотри,–
И указала дверь казны.
ДАВИД КАРАЕТ СБОРЩИКОВ ДАНИ
Пошел Давид и видит:
Там сорок пахлеванов, Козбадиновых слуг,
В два строя перед казной сидят,
Обнаженные сабли держат в руках.
Приветствовал их Давид, спросил:
– Чем в крепости заняты дяди мои? –
Они ему: – Вопрос к чему? –
А он: – Пойду им подсоблю.–
А стражники ему:
– Что могут они и что можешь ты? –
При таких словах осерчал Давид,
Барана с копья он наземь стряхнул в сердцах,
Всех сорок слуг схватул, им шеи всем скрутил,
Как птицам.
Вновь поднял барана, взвалил на плечо,
Вовнутрь вошел и диву дался:
Золота целая груда лежит.
И видит Давид: держит Ован чувал,
Верго же мерку в руки взял,
Он мерит золото, счет ведет,
Зачерпнет – и в чувал, зачерпнет – и в чувал. Наполняют для Мсыра за вьюком вьюк;
Запарился дядя, в поту плывет.
Грабители в ряд на курси сидят:
Здесь Бадин, а там Козбадин.
Здесь Сюдин, а там Чархадин.
Взглянул Давид на Козбадина:
Губы –в пядь у него.
Острым-остро усы торчат у него.
Увидишь – в ужас придешь.
Тот Козбадин расселся там.
Отсыплет дядя мерку, скажет: – Два-а... –
А Козбадин говорит:– Оди-ин...
Как увидал, от гнева Давиду кровь хлынула к глас
Ован видал, что он вошел,
Бедняга лишь Верго не видал.
Вдруг услыхали: Давид на Труса-Верго кричит.
Сробел Верго, штаны замарал.
Взглянул Верго, а Давид над головой его стоит. Сказал: – Давид, помереть бы тебе!
Отец твой, помню, закричал –
Меня насмерть перепугал,
И ты вон, как отец, кричишь... –
Обернулся к Овану Давид, сказал:
– Чем заняты вы, дядя? –
А тот: – Давид, счищаем грязь с твоего плеча!
– Ай, дядя, где же грязь на моем плече?
Иль не видишь — нет ничего? –
Ован сказал: – А это что у тебя? –
Давид с плеча тут сбросил баранью тушу,
Потом подошел к дяде,
Тихонько за руку взял, сказал:
– Дядя Верго, дядя Ован,
Состарились вы!
Не смерить сасунского золота вам, –
Стану-ка я считать, Мсырский вьюк наполнять.
Если Мелик требует дань, я теперь буду давать. –
Сказали пахлеваны Горлану-Овану:
– Ты, милый, мальчишку брось, делом займись.–
Давид сказал: – Нет! Свидетель бог:
Мерить – так мне!
– Давид,– сказал Горлан-Ован,–
Ступай займись, лао!
Здесь дело не твое.
– Нет! – сказал Давид,– я не уйду, дай! –
Руку Давид протянул, мерку схватил,
Мерку наполнил по край, сказал:
– Ты, дядя, сыпь, сыпь золото, сыпь! –
Лишь дядя лопатой насыпал всю мерку по край,
Давид дубиной по мерке хвать,
Всю высыпал, пустую в руки взял,
Опрокинул в мсырский чувал,
Сказал: – Вот вам один да два...–
Не мог Козбадин стерпеть, вскричал, сказал:
– Эй ты, дурачок, тебе тут игра?
Садись на место, не то встану башку снесу! –
Вскричал, сказал: – Ован,
Игрушка мы, что ли?
Ты мальчишку привел издеваться над нами?
Дань за семь лет даешь – давай,
А не даешь – ухожу и Мсра-Мелику скажу.
Придет – Сасун разрушит, разнесет.–
Тут и Давида гнев объял, он встал,
Голову наклонил,
На Козбадина посмотрел, воззвал:
– Хлеб и вино! И сущий господь!
Всевышняя дева Марута.–
Сказал, мерку швырнул Козбадину в лоб.
Тот нагнуться успел, над ним пролетела она.
Не нагнись Козбадин в тот миг,
Срезал бы шею,– пасть бы его голове!
Тут Козбадин скорей бежать,
Давид – вослед, его настиг,
Он вырезал губы ему,
И выбил зубы ему, и в лоб их всадил ему.
Он на коня его втащил,
Под брюхом ноги связал, сказал:
– Теперь с поклоном к царю спеши, скажи:
«Так сделал Мгеров сын Давид, чтобы в полон
Он не являлся уводить сасунских дев и жен.
Сасуна дом еще не погас,
Чтоб вторгались вы дань требовать с нас!
Край мсырский– для него, сасунский край – для нас.
Пусть делает то, что по силам ему».
И встали, не ев, не пив, Бадин, Козбадин,
Сюдин, Чархадин, побросали рать,
Спешат Мелику весть передать.
А войска Козбадина, пограбив Сасун,
Уже вывели за город женщин и скот.
Давид меж тем вскочил на коня,
Поскакал к войскам Козбадина, стал впереди, сказал:
– Куда людей гоните вы?
Куда добро тащите вы?
Оставьте все, пока не поздно, бегите прочь.
Мне жаль вас! Не заставьте с вас головы снесть! –
Они: – Тысяча нас, а ты – один.
Как же ты с нами сладишь? –
Схватил Давид пику и кинулся в бой,
Переколол все войско врагов.
Давид вернул в город Сасун
Всех пленников, и жен, и девиц,
Награбленный в Сасуне скот
Вернул, вошел он в город Сасун,
Народ созвал и так сказал:
– Пусть каждый придет свое добро заберет,
Кто отдал добро, кто отдал скот,
Пусть придет, добро заберет.
Кто отдал золото, деньги, тот
Пусть придет и все заберет.
Кто же лихвы одно хоть зерно заберет,
Голову тому сниму!
Так роздал он, вернул народу все
И в дом воротился, сел.
ЖЕНЫ ВЫСМЕИВАЮТ КОЗБАДИНА
А Сюдин, Чархадин. Бадин, Козбадин –
В них желчь разлилась. Добежали до Мсыра.
Вот мсырский родник, там жены толпой
Сошлись наполнять кувшины водой.
Вдруг видят: вдали идет Козбадин,
Смеется вовсю, осклабился рот.
Кричат: – Козбадин к нам с даныо идет! –
Но лишь Козбадин приблизился к ним,
Глядят: отрезаны губы его,
В лоб засажены зубы его.
Сказали они: – Гляди-ка, гляди,
Наш Козбадин, растерзан весь, идет-бредет,
А изо рта словно пена бьет.–
Когда ж Козбадин вплотную к ним подошел,
Запели жены, голосят:
– Эй, Козбадин, горазд сулить!
Ходил в Сасун добра нажить,
Взять сорок рослых жен – верблюдов грузить,
Взять сорок низких жен – жернова крутить,
Да сорок невинных дев полонить,
Да сорок с золотом тюков,
Да сорок с серебром добыть!
Коров нам сорок подарить –
Чортан готовить, масло бить.
Коров ты красных не таи!
Где жены, девушки твои?
Идешь-бредешь, разодран, где вся прыть?
А зубы, гляди-ка, на лбу торчат,
Над рядом ряд.
Болтун! Ишь грязью весь залит!
Как шел, был лютый волк на вид, –
Вернулся псом, затравлен, побит,
От пики ремень, как ошейник, висит,
Окном широким рот раскрыт,
Слюна изо рта, словно пена, бежит,
Мух караван на губах сидит.–
Повернул Козбадин коня, охватил его стыд,
Другой дорогой погнал.
Но видят те,
Что мужей их нет, ушедших в поход.
И ну кричать, вопить:
– Эй, Козбадин, где оставил ты наших мужей? –
Он обратился к ним:
– Эй вы, болтуньи,– говорит,–
Я думал, Сасун гладким полем лежит,
Не думал, что он из утесов сбит.
Там грудной младенец дэвом глядит,
Там и трава людей язвит,
Там меч, как молния, разит,
В тебя там стрела, как бревно, летит,
Едва она тело пронзит,
Так будет сразу в теле ертык пробит.
У кого был муж– так, знай, он убит.
Начнут весною ливни лить,
С сасунских гор потоки струить,
Ваших мужей носы принесут назад.
РАССКАЗ КОЗБАДИНА
Однн-два дня прошло,
Мсра-Мелик свой вопросил меджлис:
– Ну, как же Козбадин, что пошел в Сасун?
Еще ли не принес сасунской дани? –
Мелику те в ответ, что так-то и так,
Что Козбадин возвратился в Мсыр.
Мелик сказал: – Пусть явится ко мне.–
Козбадин со стыда не пошел.
А тут к Мелику сошлись как раз родные тех,
Кто с Козбадином ходил и был убит.
Пеняли царю, Козбадина просили схватить,
Чтобы Мелик его судом судил.
Послал за Козбадином Мелик своих людей:
– Тащите силой,– им сказал.
Они пошли, сказали так:
– Ну, Козбадин, тебе Мелик велит прийти,
Коль не пойдешь, тебя мы силой заберем. –
Как привели Козбадина к царю,
Тот увидал, что у него зубы во лбу,
Разгневался, сказал: – Эй, что с тобой?
Не ты ль здесь корчил удальца,
Пойду, мол, разорю Сасун?
Ну что же? Ставь передо мной
Сорок рослых жен,
Сорок низких жен
Да сорок невинных девиц.
Ну, как же ты в Сасун ходил
И стольких храбрецов водил,
Куда ж девал ты их?–
И сказал Козбадин: – Будь жив, государь!
В Сасуне там родился человек,
Ничто для него твой приказ,
Он дани не дал, он рать разбил
И вот искалечил вдобавок нас.
Сказал мне: «Козбадин, ступай
Мелику поклон передай,
Пусть сам придет, дань заберет.
Не уплачу, не данник я,
Мсыр – для него, Сасун – для нас.
А коль не так – пускай что хочет творит!»
Удальцом стал этот Давид,
Других таких удалых нет.–
Лишь услыхал Мелик, рассвирепел,
Рассвирепел, кровь прилила к очам,
Он встал, пошел домой,
Сказал: – Ах, мать, мать!
Не дала ты мне Давида убить.
А видишь, мать, что теперь со мной он творит.
Тебя напрасно слушал я.
– Нет,– мать в ответ,–
Ты не слушал меня,
То Козбадина воля была. –
Мелик сказал: – А в чем тебя не слушал я? –
Сказала мать:– Была бы воля моя,
Поскольку Давид твой младший брат,
Два раза в год ты бы его навещал,
В Мсыр приглашал, у себя во дворце принимал,
Он был бы рад, сказал бы: есть у меня брат,
Никто б ничего про тебя не сказал. –
Мелик сказал: – Мать! Я – араб, Давид – армянин,
Какой же он мне брат?
– Мелик,– сказала Исмил-ханум,–
– Как не понять того?
Нередко армянин арабу брат,
В гости ходят друг к другу и рады помочь,
А Давид воспитан у нас в дому.
Исполнять бы стал Давид слова твои,
Когда бы ты был добр к нему.
Зачем посылал взять дань за семь лет?
Давид тебе воздал!
– Мать,– сказал Мелик,– такого натворил со мной Давид,
Что со стыда я не могу пройти по городу моему!
Раз я тебя послушал, был мне вред.
Или я Давида убью,
Или меня Давид убьет.
– Мелик,– сказала Исмил-ханум,– послушайся!
Тебе Давида не убить! –
Рассердился Мелик,
В город идти Мелик решил,
Созвать мудрейших поспешил,
Повел их в поле, шатер разбил.
Сперва у мудрых совета спросил.
Много было таких, кто не хотел резни,
Было много таких, кто говорил: – Мелик,
Чем повредил тебе Давид?
Давид спокойно дома сидел,
Ты первый учинил погром,
И рвешься в бой опять же ты. –
Тут с ними совет Мелик перестал держать.
Он встал, пошел других вопрошать.
Сказал: – Что думаете вы?–
Сказали: – Мелик, Давиду сейчас четырнадцать лет,
В нем воевать уменья нет.
В поход коль нынче не пойдешь,
Давида нынче не убьешь –
Тридцатилетним станет он,
Так сам тебя сразит и город твой пленит.
Не пойдешь сейчас на Давида –
Не осилишь его никогда! –
Обернулся к мудрым Мелик тогда,
На них закричал, сказал:
– Разгромлю Сасун, на Сасун иду!
Их воду, землю, народ – в полон возьму!
Их город разрушу, их угоню за Мсыр.
Новый град возведу,
Чтоб имени Сасун не слышал мир!
ВОЕННЫЙ КЛИЧ МСРАМЕЛИКА
Над тремя частями земли была у Мелика власть,
Но не был подвластен ему Сасун – четвертая часть.
Созвал меджлис Мелик. Сошлись за князем князь.
Принес корыто царь, поставил пред собой.
Ударил бритвой в лоб себя.
И кровь в корыто полилась.
И кровью той Мсра-Мелик
Написал боевой приказ:
«Полночным странам – мой бранный клич!
Восточным странам – мой бранный клич!
Южным землям – мой бранный клич!
Запад, к тебе мой бранный клич!
Полкам и войскам и войска вождям:
Все, кто носит оружие, да придут!
Война!
Спешите, пароны!
Летите лавиной,
С отвагою львиной
И силой великой!
Эй, широколобый,
Лопатоязыкий
Народ! В бой с неверным зову тебя!
Война! Война!
Мне многие множества смелых юнцов нужны для войны!
Мне многие множества вдовьих сынов нужны для войны!
Мне множества чернобородых бойцов нужны для войны!
Мне множества рыжих, как львы, удальцов нужны для войны!
Мне множества белых, как снег, стариков нужны для войны!
Нужны мне тьмы верховых на белых конях!
Ах! На белых конях!
Нужны мне тьмы верховых на рыжих конях!
Ах! На рыжих конях!
Нужны мне тьмы верховых на черных конях!
Ах! На черных конях!
Мне тысячи тысяч нужны, чтобы громко в трубы трубить!
Ах! Громко в трубы трубить!
Мне тысячи тысяч нужны, в мои барабаны бить!
Ах! Бить в барабаны! Бить!
Идите ко мне! Без числа я воинов пеших зову!
Ах! Пеших зову!
Летите, игиты! Идите за мной!
С неверными в бой!
Война! Война!»
Вот срок прошел, не столь велик;
Увидел Мсра-Мелик:
К нему войска идут со всех сторон.
И вышел к войску он
И громко песню спел:
«На добрых конях летят храбрецы.
Сто тысяч числом–пришли они!
Вот в черных усах спешат удальцы.
Сто тысяч числом – пришли они!
Вот в рыжих кудрях несутся бойцы.
Сто тысяч числом – пришли они!
А вот в сединах подходят отцы.
Сто тысяч числом – пришли они!
Гремят барабаны, гремят, как гром!
Пришли семь царей из семи сторон.
Помощники мне в свирепой войне!
Пришли мои слуги! Война! Война!..»
Затмили даль войска пешком и на конях.
Стал передний отряд на речных берегах.
Коней напоил, реку обмелил.
А средний отряд до самого дна реку осушил.
Последний отряд даже камни на дне облизал,
Остался последний отряд без воды.
Вот войска стали станом на мсырских полях
И спросили Мелика: – Кто же наш враг,
На кого наших копий и сабель замах?–
Тот ответил: – Давид в сасунских горах!
Он мой враг: он убил много наших людей!
Помогите ж мне.
Должен я пойти покарать его!
СОН МАТЕРИ МЕЛИКА
А в эту ночь Исмил-хатун увидела три сна.
Отхлынул сон. Пошла она,
На ложе к сыну села, говорит:
– Сын, не ходи в Сасун;
Смотри, опасен для тебя Давид!
Мне в эту ночь приснился сон:
Угасала Мсыра звезда.
Засверкала Сасуна звезда.
И мне второй приснился сон:
В поле мсырский конь убегал,
Конь сасунский его настигал.
И третий мне приснился сон:
Сасунская земля была светла, тепла,
А здесь, над Мсыром, тучи шли,
Был мрак, был дождь и мгла;
И стал потоп, но кровь, а не вода текла
И трупы без числа несла.
Я молю – согласись со мной,
Не ходи на Давида войной! –
Мелик сказал: – Обманщица, молчи!
Спишь для себя, а сны ты видишь про меня!
Я должен истребить Сасун.
– Коль ты пойдешь,– сказала мать,–
И я пойду, не брошу тебя. –
Сын молвил: – Ты женщина, ты не ходи. –
Мать ответила: – Нет, я иду с тобой!
Отобрала Исмил-хатун сорок женщин и сорок дев,
И две пары, чтоб на шаваре играть,
И две пары, чтоб на зурне играть.
Чтоб играли они, танцевали они,
Утешали ее в пути.
И вот Мелик войска повел
В Сасун. Сам впереди пошел.
В предел Сасуна ввел войска.
Там, где шумит Лерва-река,
Он станом в поле стал.
И не было шатрам числа,
Так стан Мелика был велик.
Хвост войска влачился еще вдалеке,
Голова же собрала все камни в реке,
Запрудили реку...
Тогда Мелик письмо Давиду написал:
«Иду на вас войной! Иди, воюй со мной!
Иль опрокину я войска на город твой.
И всех мужчин у вас убью,
И город ваш сожгу, и крепость повалю,
До кровель кровью затоплю,
Сгною поля, возьму в полон!»
Овану принесли письмо.
Прочел Ован, сказал:
– Неужто он на нас идет войной?
Куда ж он столько войск привел?
Что ж делать нам?
Нет войск у нас! Как воевать?
Плачет Ован. По его бороде
Слезы горячие льются.
Сказал: – Нам может помочь только бог,
А больше никто не поможет!..
Прочли в Сасуне письмо, и ужас на всех напал.
Но Давид пока ничего не знал.
ДЯДЬЯ НАПАИВАЮТ ДАВИДА
Горлан-Ован прочел письмо
И Трусу-Верго показал.
Когда Верго узнал,
Что Мсра-Мелик привел войска и на поле Лерва
Разбил шатры, тогда сказал Верго:
– Мы слабы, Ован! Не нам воевать с Меликом самим.
– Обманем давай Давида: мы с ним
Устроим кутеж, его напоим,
Потом всех жен и дев возьмем
Мелику со всем добром отдадим
И сами пройдем под его мечом,–
Быть может, над нами сжалится он. –
Горлан-Ован устроил пир.
Давиду много дали вина:
О семи ушках котел с вином
Принесли, поставили на стол.
Пришел на пир Кери-Торос,
Он молвил:
– Горячая кровь в ребенке! Боюсь,
Что силу свою он сгубит в бою.
Пусть он опьянеет, пусть дома сидит... –
Обратился к Давиду, сказал: – Лао!
Коль выпьешь ты весь котел вина,
Тогда ты и вправду Мгеров сын,
А коль не выпьешь – не сын ты ему. –
А тот: – Кери, котел наполни до краев! –
Кери котел наполнил до краев,
Давид к губам котел поднес,
Пил, пил, до дна опустошил.
И выскользнул котел из рук.
А сам он вдруг так опьянел,
Что на пол упал, захрапел.
Тогда Торос в бубны забил, вскричал:
– Встаньте живей,
Котот-Мотот
Ануш-Котот,
Выжик-Мыхо,
Чынджга-Порик,
И Хор-Манук,
И Хор-Гусан,
И Чор-Виран,
Встаньте живей!
Нынешний день лучше всех дней!
Мы поглядим:
Малое – малым, большое – большим.
Или Мелику поможет бог,
Или, быть может, поможет нам! –
Тридцать восемь своих сыновей он созвал,
И скорей приказал он шатры увязать
На коней. Сыновей заставил седлать
Боевых скакунов.
Сели все, понеслись.
Средь крутых холмов тридцать девять шатров
Он разбил.
Там решили станом стоять,
А с рассветом пойти на Меликову рать.
Душа у жены Тороса болит.
Она говорит: – Тороса убыот,
Сынов и племянников наших убьют
И к нам придут и нас убыот,
Под корень подрубят, в щепу разнесут. –
В изголовье Давидовом села она.
Обожгли ее слезы Давиду лицо.
Давид проснулся, сел, спросил:
– Нанэ! Бог тебя храни!
Как ты можешь плакать, пока я жив? –
А она: – Ах! Лао Давид, сатана тебя задави!
Ты Мелика войско разбил,
А Мелик в сто раз более войска привел.
А с ним на бой Кери пошел.
Мелик Торосика убьет,
Придет и всех нас убьет,
Под корень нас подсечет,
В плен возьмет, во Мсыр уведет! –
Тут Давид рассердился так,
Что пропали и сон и хмель.
Он встал, свой лук и стрелы взял.
Сказал: – Не бойся, жди меня, нанэ!
Мелик сейчас ответ получит от меня. –
И вышел прочь.
ДАВИД УЗНАЕТ О НАПАДЕНИИ МЕЛИКА
Пришел Давид к Овану, сказал:
– Дядя! Дай мне коня и меч, чтоб идти на бой! –
– Ован говорит: – Иди и бери
В конюшне любого коня,
А меч любой со стены. –
На Давида с усмешкой Верго поглядел
И сказал: – Давид! Как Мелика убьешь,
Отруби ему ухо и мне привези! –
Скрепился Давид, промолчал.
Взял Давид на конюшне одра,
Взял тупой и заржавленный меч,
Поехал на одре.
Вновь старуха предстала пред ним
И кричит: – Эй, Давид! Ты, сыночек, куда? –
Говорит ей Давид: – На Мелика иду – воевать. –
Старуха смеяться над ним начала:
– Ты будешь хорош,
Коль с этим старьем на битву пойдешь!
Ты все ж на отца никак не похож. –
Рассердился Давид, спросил у нее:
– Так с чем же мне выйти на бой?
Ну, дай мне вертел или кочергу,
И тогда я пойду! –
А та говорит: – Ты свет моих глаз, сыночек Давид,
Позволь мне сказать два слова тебе, а там поезжай.
– Что ты, старая, скажешь? Скорей говори. –
И старуха сказала ему:
– Иль не было у твоего отца Молнии-Меча?
Иль не было у твоего отца Джалали-конька?
Иль на ногах у жеребца не было подков стальных?
Иль не было у жеребца перламутрового седла?
Иль не висела на седле пара стремян золотых?
Иль не было у жеребца кованой стальной узды?
Иль не было у твоего отца аксамитовой капы?
Иль не было у твоего отца боевого шишака?
Иль не было у твоего отца золотого пояска?
Иль не было у твоего отца шаровар парчовых?
Иль не было у твоего отца двух сапожек цветных?
Иль не было у твоего отца на деснице Креста побед боевых?
– Где ж все это лежит? – спросил Давид.
Старуха ответила: – Дядя твой
Все спрятал и проклял того,
Кто укажет тебе, где отцово добро.
Коль скажу я – проклятье падет на меня.
Но если теперь так трудно тебе
И пришел Мелик, чтоб сразиться с тобой,–
Ты доспехи отца у Ована спроси.
Но знай: добро отца он не отдаст добром,
Бери за шиворот его, тряси,
Пока неволей не отдаст.
Тотчас к Овану вернулся Давид,
За шиворот схватил его, потряс,
Приподнял с земли, встряхнул еще раз
И молвил ему:
– Отдай мне Молнию-Меч отца!
Отдай мне отцовского жеребца,
Сталью подкованного Джалали!
Отдай перламутровое седло!
Отдай мне пару стремян золотых!
Отдай мне кованую узду,
На коня Джалали я надену ее!
Отдай мне шлем моего отца!
Отдай золотой поясок отца!
Отдай мне капу моего отца!
Отдай парчовые шаровары отца!
Отдай сапожки цветные отца!
Отдай Ратный крест с десницы отца!
Но знай – если все не отдашь добром,
Я кверху дном весь дом подыму,
Найду и возьму! –
Вздохнул Ован, сказал:
– Сдохни тот, кто тебе эту тайну открыл!
Как узнал бы ты? Кто-то тебя подучил?
В тот год, как умер брат мой Мгер,
Я одежды его под порогом зарыл.
Что ж, пойдем. Я отдам.–
Отдал платье Ован.
Домой принесли, оделся Давид;
Одежда была ему велика.
И молвил Ован: – Давид, мой родной,
Доспехи я скрыл глубоко под домом в большом погребу.
Ты сорок крутых ступенек пройдешь
И там под землей
Доспехи отца твоего найдешь.
Коль вынесешь их – и в бой ты хорош.
Но не суйся в бой, коль их не возьмешь! –
Но то был Давид! Он в погреб сошел,
Глядит он: висят доспехи отца.
Он их обхватил, взвалил на плечо,
Понес и принес к Овану на свет.
Ован обрадовался, увидав его,
Сказал: – Авось теперь заменит Мгера он!
Я Мгеру брат и то не мог доспехи его подымать.
А мальчик поднял и принес.
Горлан-Ован сказал: – Давид,
Со дня, как умер твой отец, и по сей день
Коня Джалали я держу взаперти
В конюшне большой,
Камнем дверь заложил.
Корм и воду ему через кровлю даю.
Боюсь, что коня похитит Мелик,
Гулять не вожу, в конюшне держу.
Повел племянника Ован,
Издалека конюшню показал
И сказал: – Там стоит конь отца твоего,
Если можешь, иди и коня выводи. –
Давид от двери камень отвалил,
Дверь распахнул, без страха в дверь шагнул.
Как увидал Давида Джалали,
Доспехи Мгера он узнал
И радостно заржал.
Вот подошел Давид, за гриву взял коня,
Протер глаза коню, погладил, обласкал.
Обнюхал конь его, заплакал конь.
Взял, вывел скакуна Давид на свет;
Увидел Джалали, что перед ним не Мгер,
Копытом оземь грянул конь,
И брызнул из земли огонь.
По-человечески скакун заговорил:
– Ты прах, и в прах я тебя обращу!
Что ты будешь делать со мной? –
А Давид сказал: – Сяду я на тебя! –
Джалали говорит: – Я тебя в высоту подыму,
Об солнце ударю, сожгу! –
А Давид говорит: – Я перевернусь
И спрячусь тебе под живот! –
Конь сказал: – Я на горы тогда упаду.
Разобыо, искромсаю о скалы тебя! –
И Давид говорит: – А я повернусь
И на спину сяду тебе! –
Конь сказал: – Если так,
Ты – хозяин, а я твой конь! –
И ответил Давид коню:
– Не имел ты хозяина– я стану им!
Не кормили тебя, не поили– я стану кормить и поить!
Не скребли тебя и не мыли– я стану скрести и мыть! –
И молвил Давид Овану: – Отдай
Перламутровое седло!–
Тот седло принес и сказал про себя:
– Каждый раз, как Мгер Джалали седлал,
Как подпруги затягивал он,
Каждый раз на дыбы коня подымал.
Коль подымет Давид коня на дыбы,
Он может идти на бой,
Не подымет коня – не может идти. –
Стал Давид седлать Джалали,
За подпругу Давид потянул
И все ноги коня от земли оторвал.
И Давид Овану сказал:
– Дай мне Ратный крест отца моего! –
Дядя молвил: – Дать не могу.
Ты достоин его – он пристанет к деснице твоей.
Недостоин его – не пристанет к деснице твоей! –
По велению божьему тут
Крест Ратный к деснице Давида пристал.
ДАВИД ИДЕТ СРАЖАТЬСЯ ЗА САСУН
Сел Давид на коня Джалали,
Велел играть на сазе отца.
Затрубил в его Пыглори-трубу.
Раза два проехал мимо крыльца.
Все – и стар и млад – поглядеть пришли.
Внимательно на него Горлан-Ован поглядел.
Заныло сердце его, и горестно он запел:
«Жаль тысячу раз! Расставаться жаль!
Расставаться жаль с Джалали-конем.
Ах, хала с Джалали-конем!
Расставаться жаль с дорогим седлом.
Ах, хала с дорогим седлом!
Сбрую жаль терять в наборе стальном.
Ах, хала, в наборе стальном!
Жалко отдавать боевой шелом.
Ах, хала, боевой шелом!
Жаль терять капу, что лучше других.
Ах, хала, что лучше других!
Жаль мне пояска из блях золотых.
Ах, хала, из блях золотых!
И еще мне жаль сапожек щ^етных.
Ах, хала, сапожек цветных!
Жаль мне, жаль Креста побед боевых.
Ах, Креста побед боевых!»
От обиды света невзвидел Давид.
Он схватился в гневе за меч.
Дядю он хотел ударить мечом.
По Горлан-Ован запел:
«Мне Давида жаль, мне родного жаль!
Ах, хала, мне родного жаль!
Мне оленя жаль, молодого жаль,
Что уходит из дому вдаль!»
Как пропел Ован: «Мне Давида жаль»,–
Давид сказал: – Дядя мой!
Это слово жизнь тебе спасло,
И, не пропой ты его,
Я бы голову снес тебе!
Я за слово – жизнь тебе подарил.
Что ж ты сначала пожалел седло и коня,
А потом уж меня?
Ты меня бы должен был пожалеть сперва!
Молнию-Меч тебе жаль иль меня?
Пояс из блях тебе жаль иль меня? –
Дядя молвил: – Давид, ненаглядный ты мой!
То я слезы лил по тебе! –
Слез с коня Джалали Давид,
Овану руку он поцеловал, сказал:
– Пусть я буду достоин твоих забот!
Едва Ован те слова услыхал –
На Мгеровом сазе велел он играть,
Во Мгеров бубен велел грохотать,
Во Мгеровы трубы трубить приказал.
Подошли молодицы и славу пропели Давиду:
«Не разлуки с тобой мы хотим,
О брат наш Давид!
Возвращенья тебе мы хотим,
О брат наш Давид!
Не ухаживали до сих пор
Мы, Давид, за тобой!
Но мы будем ходить с этих пор
За тобой, наш Давид!
Будем холить тебя и беречь,
О брат наш Давид!
Будем на руки воду лить
Тебе мы теперь,
Сапожки на тебя надевать,
О брат наш Давид!»
Обернулся Давид, вскочил на коня,
И к богу он воззвал,
Обернулся Давид – горожанам отдал поклон,
Поселянам отдал поклон,
Мужчинам и женщинам отдал поклон и сказал:
– Братья и сестры! Не бойтесь врагов.
Иду я за вас с Меликом на бой.
Сестры! Вам – добро оставаться,
Все вы сестрами были мне.
Матерям – добро оставаться,
Матерями вы были мне.
Добрым соседям – добро оставаться.
Старым и малым – добро оставаться.
Часто, соседи, был я вам в тягость,
Не поминайте лихом меня!
Хозяйки добрые, хлеб затевая,
Вспомните имя мое!
Вы тоже, юноши, пир начиная,
Вспомните имя мое!
Мои сестры! Матери! Братья мои!
Прощайте, иду сражаться за вас!
А когда говорил Давид,
У бабки его Дехцун-Чух-Цам
Исполнился давний обет.
Со дня, как умер Мгер, ее сын,
Она заперлась за семью дверьми,
Одна служанка у ней была,
Приносившая пищу ей.
Когда велел Ован играть на Мгеровом сазе большом,
Бабке служанка обед несла.
Спросила Дехцун-Чух-Цам:
– Струны Мгерова саза – я слышу – звенят!
Что же случилось там? –
Служанка молвила: – Ханум, иль ты не поняла?
Встал Давид, надел одежду отца,
Доспехи отцовы надел,
И сел на Джалали Давид.
Это саз отцовский звенит,
Идет Давид на Мелика!
И Дехцун-Чух-Цам тогда с места поднялась.
–Давнее желание мое,
Ты исполнилось – иду на свет! –
Пошла взглянула из окна
И видит: юноша Давид
На Джалали сидит.
Воскликнула: – Джалали, мой родной! –
Удивился Давид, глядит.
А Дехцун-Чух-Цам говорит: – Джалали!
Без отца мой Давид– будь отцом ему!
Без матери Давид – будь мамой ему!
И без брата Давид– будь братом ему!
Ты к Молочному ключу отца Давида умчи,
Пусть напьется из ключа Давид, потом отдохнет.
Пусть поедет затем Давид к испытаний столбу,
И пусть там испытает меч Давид!
Тебе, мой Джалали, вручаю я Давида! –
Конь голову склонил:
– Добро, мамик! – сказал.
Давиду крикнула тогда она:
– Давид, отец твой указал коню
Все тропы, все пути;
Все знает Джалали.
– Добро, мамик! – молвил Давид.
И умчал Давида скакун Джалали.
ДАВИД ПЬЕТ ИЗ МОЛОЧНОГО ИСТОЧНИКА
Давида конь помчал в отцовский Цовасар.
Когда Давид пустился в путь,
Такой густой туман на землю пал,
Что было пути совсем не видать.
Но, как голубь, летел Джалали сквозь туман.
– Что ж, это дело божьих рук! – Давид говорит.–
– И лучше волю дать сейчас коню Джалали:
Куда захочет – пусть бежит.
То был Джалали! Он летел и летел
И путь семидневный за час совершил.
Поднялся на темя горы,
На вершину горы прискакал и стал.
И вдруг разлетелся туман.
Конь на колени стал у родника.
Давид решил, что Джалали устал,
И так сказал: – Ах-вах, Джалали,
Лучше б шею себе ты сломал!
Я думал, через кровавые реки
Меня ты перенесешь,
А ручеек на пути повстречался,
И ты на колени встаешь!
Что ж ты будешь делать в бою,
Если здесь боишься ручья?
Как же я на Мелика с тобою пойду? –
Стременами Давид ударил коня,
Ребро ему сломал.
И в гневе конь сказал:
– На солнце я тебя могу сейчас швырнуть,
Но ради Мгера – пощажу!–
Давид рассердился, схватился за меч,
Хотел зарубить коня.
Вынул наполовину меч из ножон,–
Свежий ветер тогда вдруг обвеял его;
Он опомнился, голос коня услыхал.
Конь сказал:
– Здесь Молочный источник Мгера!
Слезь и испей воды.
И горсти две воды брось на мои бока! –
Давид сошел и в лоб коня поцеловал,
Смочил ему бока водой из родника
И на траву коня пастись пустил.
Сам напился из родника,
Умылся, лег, уснул.
Стал против солнца Джалали
И над Давидом простер свою тень.
Проснулся – и чует Давид,
Что он стал могуч. Одежда отца
Сделалась тесной ему.
Конь заржал, словно гром загремел, подбежал.
Давид взнуздал его, сел на него,
Засмеялся и поскакал.
Глядит Давид – железный толстый столб
Среди пути стоит.
И конь сказал: – Давид,
Вот этот столб, что видишь ты,
Столб испытанья Мгера.
С размаху разрубишь – пойдем воевать,
А не разрубишь его – не пойдем.–
Меч выхватил Давид, ударил по столбу,
Меч-Молния тот столб рассек.
Так быстро рассек его Молния-Меч,
Что столба отсеченный кусок не упал,
Остался кусок на куске.
А Давид и не знал, что он столб разрубил,
Огорчился Давид,
Увяло сердце в нем, и он сказал:
– Ноги! Были б слабыми вы –
Никогда б сюда не дошли,
Чтоб мне по столбу не бить –
Не увяло б сердце мое!
Руки! Были б слабыми вы
И не смели б взяться за меч,
Чтобы Мгеров столб разрубить,–
Не увяло б сердце мое!
Очи! Были б темными вы –
Вы не видели б этот стыд,
Что я столб не мог повалить,
Что с Меликом не биться мне! –
Вдруг ветер налетел, завыл
И вихорь взвил.
Как буря был, внезапен был.
Ударил он в железный столб
И столб свалил.
Давид глядит и видит гладкий срез,
Где столб он разрубил.
Заликовал, сказал:
– Вечно зеленеть ногам,
Быть бы им еще резвей
За то, что я столб железный рассек!
Вечно зеленеть рукам,
Быть бы им еще сильней,
Чтоб живым от них не ушел Мелик!
Это видевшим глазам
Не погаснуть ввек!
Сказал, погнал коня.
У тех камней, холмов, и гор, и родников
Прощенья попросил
И так им с пеньем говорил:
– Как бог, творящий добро,
В щедротах неиссякаемы вы!
Эй! Студеные родники Цовасара,
Отрадными оставайтесь вы!
Буду жаждать в бою, принимая удары,–
В тоске обо мне оставайтесь вы,
Прохладные ветра Цовасара.
Отрадными оставайтесь вы!
Буду полон я томленья и жара,–
Прохладными оставайтесь вы!
